Злочевский: 38% озимых вошли в зиму в плохом состоянии, либо не взошли

Зерновые всегда находятся под пристальным вниманием. Свои прогнозы об объёмах потенциального урожая аналитики начинают строить с началом посевной. Конечно, потом их ожидания пересматриваются, в зависимости от текущей ситуации, иногда даже с частотой менее месяца. Минсельхоз в данном случае стабилен. Ещё до возвратных заморозков там заявили о планах собрать 132 миллиона тонн, и такая цифра «держалась» до середины осени. Лишь в начале ноября оценка была снижена до 130 миллионов, из которых 83 – пшеница. Президент Российского зернового союза, член Экспертного совета Национального аграрного агентства Аркадий Злочевский в рубрике «Итоги года» дал свою оценку по текущему году, а также рассказал об ожиданиях на 2025-ый.

ROSNG: Итоги по зерновым у РЗС такие же, как у Минсельхоза?

Злочевский: Наши данные по урожаю меньше. Мы оцениваем его в пределах 126 миллионов тонн после обработки, а пшеницы – 82 миллиона или даже 81,5 .

— Во многих хозяйствах урожай зерновых в этом году подпортила погода – где-то весенние заморозки, где-то летняя засуха. Но дело ведь не только в этом. Что ещё повлияло на объёмы?

—  Усугубилось снижение технологичности из-за отсутствия денег у крестьян. Это, конечно, сыграло очень большую роль в потерях. Данная проблема становится особенно очевидной при неблагоприятной погоде. Дело в том, что в условиях технологичных посевов при неблагоприятной погоде вы можете потерять 10−15% от урожая, а при нетехнологичных посевах – до 30%. Вот такая цена нетехнологичности. К этому присоединилась ситуация с семенами и вынужденный переход на отечественный посевной материал, что тоже существенно повлияло на снижение урожайности. При этом в текущем году пока переключились на наше далеко не по всем объёмам. Я сам ездил по полям, где аграрии одну половину засеяли подсолнечником иностранной селекции, а вторую – российской. Такие опыты проводили в этом сезоне очень многие с целым рядом сортов. Так вот, при одних и тех же технологиях и агроклиматике, урожай по отечественным семенам оказывался на 30% ниже. Да, у нас всё хорошо с селекцией пшеницы, и здесь просто великолепная генетика. Сейчас наша главная импортозависимость и проблемы в тех сортах, которые уже перешли на гибридизацию, за исключением сои, потому что она не поддаётся гибридизации. Как только касаемся гибридов, всё сразу становится ни шатко, ни валко. В первую очередь просадка по семенам сахарной свёклы, по кукурузе – я выше привёл пример. По ней зависимость от импорта не менее 50%. Поэтому половину пришлось засевать отечественными гибридами, по которым урожайность ниже.

— Патрушев назвал ситуацию с посевом озимых под урожай 2025 года не очень хорошей, но и не критичной. Какое мнение в Российском зерновом союзе?

— Естественно, что оценки будем делать после зимовки, но при этом я бы не назвал «некритичным» то, что 38% посевов ушли в зиму в плохом состоянии либо не взошли вообще. Это очень много, и такого у нас не было предыдущие 23 года. Напомню, что в 2001 году общий урожай зерновых у нас был 86 миллионов тонн, а 2002-м – 85 миллионов. Тогда это считалось хорошим урожаем, а сейчас 120 миллионов тонн – для нас уже маленький показатель. А когда-то рубеж в «сотку» мы считали победой. Урожай в 2009 году был 108 миллионов тонн, и у нас образовалось огромное количество излишков, продавивших цены в три раза.

Возвращаясь к нынешней ситуации с озимыми, отмечу, что любые погодные риски в условиях вот такого вхождения в зиму будут срабатывать гораздо более болезненно, чем при нормальных условиях. Хотя определённые риски каждый год существуют, например, кратковременная оттепель в начале весны, где-то в марте. Потеплело, потом опять подморозило, и образуется так называемая ледяная корка. Если стебель ростков крепкий, то ничего страшного. Конечно, многое зависит и от самих перепадов температуры и от того, насколько эта корка жёсткая, но, как правило, такое часто бывает и всё проходит нормально. Однако в условиях плохих изреженных посевов, когда стебли очень слабенькие и хиленькие, эта корка их просто перерезает, что несёт риски колоссальных потерь. Но, опять же, надо смотреть, как в течение зимы сложится вегетация, потому что у нас бывало и такое, когда каких-то проблем мы избегаем в условиях не взошедших посевов, как это было например, с прошедшими майскими заморозками. Мало кто на это обращает внимание, но это факт. Возвратные заморозки – это нередкое для нас явление, которое случается ежегодно, просто в этом году они произошли очень поздно, в мае. Но, поскольку у нас ещё была и поздняя весна, и вегетация, то по ряду территорий яровые посевы к моменту возвратных заморозков ещё даже не взошли. Получается, что по ним они и не ударили. Поэтому пока делать прогнозы не имеет смысла. Надо будет смотреть по выходу из зимовки. Одно могу сказать точно, что озимых посевов в этом году существенно меньше. В прошлом году мы оценивали их в 18 миллионов 610 тысяч гектаров, а сейчас 17 миллионов 400 тысяч, то есть разница почти в один миллион гектаров. Ещё в составе этих посевов упала доля пшеницы и выросла озимого рапса.

— Есть что-то, что за год стало лучше для производителей зерновых?

— Цена немного подросла последние пару месяцев, однако две тысячи рублей ещё недостаточно. Нам бы вернуться хотя бы к внутренним ценам трёх-четырёхлетней давности, 17−18 тысяч рублей. Это уже будет хоть какое-то подспорье и какая-то мотивация к возрождению. Сейчас же пошлина ещё растёт. Жаль, что в верхах пока нет понимания необходимости её отмены.